Здесь так легко дышать. Смотреть в озерца на камнях – одно выше другого – и видеть красноватое дно сквозь тень своего отраженья. По сопкам, таящим в камнях сокровенное – цветы с далекого юга – осталось совсем немного: со следующей глыбы становится видно границу. Границу мира, где солнце, сквозь перья морских облаков на грани тумана, становится матовым. И купол небесный смыкается с куполом моря, являя светящийся жемчуг, что в полночь коснется воды.
Всего одна ночь: сумерки светлее зимнего дня. И ветер. Ночь – это его время. Море делает вдох. Потоки воздуха с суши лижут палатку, и в трепете ткани слышится голос дудука. Сквозь щель, что осталась от входа, бескрайняя гладь свинца с молочным туманом. И в кровь обращенное лезвие ровной полосы облаков. Жемчугу надо остыть.
Утро трогает белизной неба: здесь ближе всего к звезде, дарующей свет нам, в нем и таится северный цвет. Цвет нетронутости и чистоты, тяги к жизни и торжества ее краткой вспышки. Восторга от этого мига между рождением и смертью, этой острой грани, по которой только и успевает пробежать отблеск вечного солнца. Жизнь прекрасна! И здесь, как нигде, это чувствуешь.