Сырой ветер треплет потертый половик, висящий на перекладине. Сквозь голые ветви деревьев виднеется деревянный дом. Он стоял здесь, над рекой, когда я был ребенком, стоял и ранее, может, еще полсотни лет. Непонятно, какой сейчас месяц: пасмурно, сыро, навалено снега, а на дорогах вода. Неизвестно, где это: зимняя Прибалтика, донские места под Ростовом или, все же, Подмосковье. Место в безвременье.

Летом здесь уютнее: зелень, парк, палисадники, и даже старые пятиэтажки навевают какие-то воспоминания детских лет. Но февраль обнажает, то, что действительно осталось: ветшающие стены домов, давно выцветшие перила моста, бараки на окраине, которые стояли еще тогда, когда сюда переехала жить моя бабушка. А еще лица - теперь здесь не зацепиться ни за одно из них. Всего несколько лет, и в этом месте живут совсем другие люди, а тех, что остались, как-то вдруг изменило время, и не получается их узнать. А каково было бы по-настоящему быть бессмертным и видеть, как старятся и умирают те люди, которых ты знал детьми?..

На другой окраине вырос новый город, куда приехали чьи-то будущие родители - тех, кто вырастет здесь, уедет и вернется в это место спустя несколько десятков лет... и также его не узнает. Какой город вырастет тогда вокруг, сколько этажей будет в новостройках, и какой дом окажется крайним от реки?.. Ветер не расскажет. Но в пасмурный и промозглый день, которыми так богата здешняя зима, на этом февральском ветру где-то будет развеваться старый ковер, и кто-то, повернувшись спиной, пойдет, чтобы вытряхнуть из него пыль. Лучше не заглядывать в его лицо. Время движется только в одну сторону.