Когда твой мир сжимается до пространства учебных кабинетов, до комнаты в общежитии, до неспешных автобусов и трамваев небольшого города; когда почти всех своих знакомых ты видишь каждый день, - именно тогда, внезапно выбравшись из этого круга, вдруг понимаешь, как ты отвык от жизни обычных людей.

Но вот ты оказываешься в поезде, сидишь, облокотившись о столик, и всматриваешься в ночь. Всматриваешься также, как и десятки пар глаз смотрят в сумрак оконных стекол, силясь зацепиться взглядом за ускользающие огоньки проносящихся мимо домов. Ты слушаешь нехитрые разговоры всех их - работяг, юристов, таксистов, студентов, и вдруг понимаешь, что жизнь по-прежнему идет своим чередом.

А еще ты вдруг отчетливо осознаешь, как ты, на самом деле, соскучился по этим вокзалам желтых оттенков и классических форм, построенных в той России, когда даже электричества еще почти нигде не было.

Словно в кино: поезд выныривает из тьмы, замедляет ход, и кто-то протягивает мимо окон-экранов кадры с удивительно теплыми, светящимися формами арок, подъездами и квадратными, закругленными кверху, окнами. Перрон. Тихвин. А дальше - вновь: северное безмолвие, первый снег в преддверии декабря. Здесь зима еще не началась, но где-то впереди Вологодчина, вечная тоска костромских лесов и болот, а еще дальше спит тот город, в который тебе предстоит вернуться.

Уже через день ты займешь свое место в череде пар, занятий, ежедневных обедов в одном и том же кафе. А дорога будет жить где-то глубоко в тебе. Чтобы в один прекрасный день вновь вырваться наружу и увлечь за собой. Чтобы чувствовать. Чтобы жить.