Вблизи от Полярного круга находится станция Сейда. Здесь от основного хода отделяется полотно рельс, ведущее на восток, в сторону уральских гор и дальше, в Азию. Границы здесь совершенно условны, и Азия от Европы отличается только разницей во времени, причем прибавляется за Уралом сразу два часа. Мы приезжаем на эту станцию утром, чтобы через несколько часов пересесть в поезд Воркута-Лабытнанги. Это такой местный поезд, к которому цепляются и вагоны от московских составов. Правда, в отличие ото всех остальных вагонов одного и того же поезда, купить билет в те вагоны, что идут не в Воркуту, а прицепляются к поезду до Лабытнанги, можно только из Москвы и до конца, но не из промежуточного города. Именно из-за этой «тайны, покрытой мраком» мы едем с напарницей в разных вагонах и вместе высаживаемся на этой станции, чтобы последнюю часть пути уже проделать вместе. И за меньшие деньги, притом (улыбка).
Нож
Население в вагоне, который нам уже скоро предстоит покинуть, всего за сутки поменялось разительно: ни о каких ноутбуках речь уже не идет, север Коми наводнил сидения и полки все больше суровыми, часто пьяными, мужиками, женщинами неопределенных возрастов с крашеными волосами, парнями с печатками на пальцах и короткими стрижками… А поезд уже скоро повернет назад, и через два дня вагон снова наполнится «экономящими» синими воротничками, ездящими на неделю работать в Москву за 300-500 км.
Какой-то хохол из противоположной части вагона несколько раз прибегал спрашивал нож, дабы порезать сало на закуску. Последний раз пьяное тело, собутыльник того хохла, пришел за ножиком в три часа ночи, нагло меня разбудив… Не надо было в последний раз давать ему его, я как-то чувствовал, что он – последний, но сон разбивать не хотелось еще больше. Утро прошло в поисках ножа, пьяное тело было не трезвее, чем ночью, и ни я, ни Настя, ни хохол не добились от него ответа, куда он в итоге отнес нож. Надо сказать, последний ничем не привлекателен , кроме того, что был керамическим. Выглядел, как пластиковый почти, такой красть и не солидно было бы. Хохол предлагал деньги, но я отказался. Всегда чувствую, что вещь готова от меня «уйти», и последний шаг в ситуации всегда за мной. Ладно, остается то, что действительно нужно.